Через две недели я сдаю экзамен, который является итогом нескольких моих жизней. Так случилось, что я в этом воплощении в возрасте 36 лет прошла удивительный опыт – Холотропное дыхание – 5 сессий. Во время последней сессии я вышла на уровень прошлых воплощений и увидела себя прима-балериной на сцене, увидела свой колоссальный успех у публики, и тут же упала в отчаянье: почему в этой жизни я родилась в условиях, в которых не было возможности развивать себя в танце? Я сразу услышала ответ откуда-то Свыше: «Потому что в этой жизни у тебя стоит другая задача – ты должна развить свой литературный талант. Для этого были выбраны твоей Душой и твоим Духовным гидом именно такие условия рождения – в сельской местности, где нет учителя танцев и театра. Где есть только красивая природа – единственное гармоничное место для тебя, куда ты будешь убегать от нервных людей и писать стихи».
Да, я действительно родилась в социально очень низких условиях — в самом крайнем доме в селе – возле посадки и железной дороги. Мама говорила, что я получила испуг, когда впервые услышала гудок паровоза и потому часто плакала.
Я уже тогда была магом. А это значит – решателем. Если громкие звуки поезда достались мне не по моей воле, то мамину грудь я могла выбрать или нет. Первое, что я сделала в этой жизни – я отказалась от маминой груди и её молока. А значит, я отказалась от её страхов и других ядовитых программ.
Моя мама была ребенком войны. В период Великой Отечественной ей было 9-12 лет. В её сознание вошли травмы, нанесенные войной – раненный дядя партизан, который пришел к ним домой и какое-то время прятался в доме бабушки. Как только он поправился и пошел к себе домой, спрятался там на чердаке, немцы в отместку за теракты партизан сожгли пол села. Мамин дядя во время пожара сгорел. Мама видела его труп. Затем был труп коровы, единственной кормилицы семьи, которую на глазах у всех детей застрелили немцы и забрали на мясо. А сразу после войны — гибель 14-летнего брата подорвавшегося на мине. Именно мама — подросток — была той, кто вынужден был погрузить на телегу его останки. Мама стала травматиком в силу обстоятельств. И эти травмы сделали её характер токсичным для близких.
Я была очень чувствительным ребенком, и не смогла есть молоко такой мамы. Я крепко сжимала дёсны, когда мама хотела дать мне свою грудь. Мама вначале поила меня молоком коровы. Мне оно тоже не зашло. До сих пор не люблю. А потом соками фруктов. На фруктах я расцвела . Это была моя еда.
Когда мне исполнилось 3 года, родители купили дом в центре села, где были рядом школа и детский сад. Но для меня важнее всего были горизонты – заливные луга возле речки, до которых было 10 минут ходу. Вот это и было моё все – бесконечный горизонт. Эти луга — навсегда моё место силы. А вообще меня питает любое место, где моему взгляду нет препятствий. Ведь мой тотем – Сокол, а стихия – воздух.
На лугах и речке я выросла. Я устремлялась туда каждый день душой и телом. Со мной всегда была тетрадь и ручка, я писала там стихи. Так я выполняла условие нынешнего воплощения – развивать писательский талант.
Я бы не знала, о своих скрытых танцевальных талантах, если бы не практика Холотропное дыхание, когда я увидела свою реинкарнацию великой танцовщицы.
Я лежу прижатая к полу под тяжестью своего тела размазанного чрезмерными вдохами кислорода. Я не могу пошевелиться, тело онемело. Но внутри меня проигрывается высочайшего уровня балет, я раскланиваюсь на сцене перед сотнями зрителей, я узнаю себя на сцене театров столиц мира. И я лью слёзы за всем этим.
— Почему я всего этого лишена теперь? – выкрикиваю гневно в воздух.
Ведущая практики не понимает, о чем я спрашиваю, она следит лишь за нашим дыханием и адекватностью, с которой у всех нас непорядок.
«Я разрываю с тобой договор, Дьявол», — кричит моя соседка, лежащая рядом на каремате – у неё своё кино.
Ну, в общем, так я узнала о своём прошлом воплощении. И о задачах на это воплощение. Кстати, на тот момент я их уже успешно начала решать – написала и издала роман-фентази «Земля Фео» — первый художественный роман о Феодосии.
Сразу после этого сеанса я поехала в Коктебель продавать свои книги на пляже. И случилось чудо. Как только я зашла на пляж со своим товаром — с книгами в руках, ко мне подошел мужчина. Он купил мою книгу и неожиданно сказал: «Девушка, я увидел вас и понял, что вам нужна балетная туфелька. Я могу вам её подарить. Я бутафор. Работаю в Киевском театре оперы и балета. Запишите мой телефон. Будете в Киеве – зайдите за пуантами».
Следующим покупателем моей книги была жена режиссера Национального театра оперы и балета в Киеве, мама знаменитой танцовщицы и хореографа Анико Рехвиашвили. Она взяла мой телефон и вскоре пригласила меня в Киев. Ей очень понравился мой роман, и она решила меня отблагодарить. Она каждый вечер брала контрамарки на все балеты в лучшие места для нас двоих – и с наслаждением еще раз просматривала давно известные ей балетные спектакли, вдохновляясь моими свежими реакциями.
Так неожиданно мне открылся мир танца и не только на сцене. Моя знакомая хореограф, которая вела детские танцевальные группы в Феодосии, вдруг решила набрать взрослую группу на боди-балет. Она была ученицей Школы Вагановой, обучалась в своё время в Петербурге. Её уроки были очень качественными и интересными. Я занималась у неё 4 года у станка как настоящая балерина, пока не переехала в Киев на работу.
В Киеве я сразу начала искать школу танцев и случайно попала на концерт фламенко. Я влюбилась в это искусство и посвятила этому год. Затем были занятия трайблом в «Джа-Сурья».
Кроме того, я искала всю информацию о балерине, имя которой открылось мне как моё прошлое воплощение.
Жизнь повела меня по её местам. И вот я стою перед Мариинским театром в Санкт-Петербурге, и моё сердце ужасно колотится от волнения. Я говорю себе: «Ты видишь это место в первый раз, если ты была здесь ранее, ты должна вспомнить». Это был её первый театр, её альма-матерь. Я захожу туда – и чувствую себя дома. Удивительно, но я здесь всё знаю. Вот там будет то, а там… да, да, так я и знала… «Ну, хорошо, — думаю я, — многие театры построены по схожему принципу, Киевский похож. Но вот, если я пройду следующий тест – я больше не буду сомневаться…»
Я захожу в пространство-музей. Здесь вдоль стен стоят стенды с именами прим-балерин этого театра, их короткими биографиями. Я говорю себе: «Если я сейчас незамедлительно, не думая, подойду к любому стенду, который выберу, – и это будет о НЕЙ, значит, это и есть моя прошлая инкарнация». Я оглядываю это довольно просторное пространство, надписи мелким шрифтом на стендах рассмотреть невозможно, я иду наобум туда, куда ведёт сердце, туда, кто мне интересней всех – и это ОНА!!! Да, я выбрала именно её стенд.
Я не буду писать здесь её имя. Оно слишком известно. Я не хочу играть на фактах, которые нельзя подтвердить. Но важно то, что в моей судьбе эти факты сыграли решающую роль. Я поверила в свою избранность тогда. Это был 2018-й год – моё путешествие в Петербург и незапланированное проживание в квартире рядом с Мариинским театром – из разряда чудес.
Вот почему, когда вдруг спонтанно в 2019-м году возникло предложение записаться на учебу на курс пока ещё совсем нового метода в психотерапии Украины – танцетерапия – я сразу согласилась. Мне было тогда 49 лет. Ровно столько, сколько было знаковой для меня балерине в прошлом воплощении за год до её смерти. Перед смертельно заболевшей балериной тогда возник выбор: или она после операции выживет, но будет лишена возможности танцевать, или она умрет. Она ответила: «Мне не нужна жизнь без танца». И умерла.
В тот момент, когда у меня появилась возможность записаться к Светлане Липинской на курс танцетерапии в последний её набор (больше Светлана не обучает этому методу), я зашла в этот метод, не зная ничего о нем, не зная Светлану, меня вели знаки из прошлого – я подошла к возрастному рубежу, на котором закончилось моё прошлое воплощение. А в этой жизни на этом рубеже мне открылась новая возможность после 50-ти жить в танце, нести служение в танце, терапевтируя души людей через танец.
Душа балерины во мне затрепетала. Если бы в начале 20 века существовала танцетерапия – она бы осталась жить. Но танцетерапия пришла в мир в 70-е годы 20 века – годы моего раннего детства, по сути — родилась я, и сразу родилась танцетерапия, этот метод рос вместе со мной, и мы должны были встретиться. Это прогресс моей эпохи. Я счастлива, что вобрала это в себя.
И вот сейчас я сижу над контрольными и написанием дипломной. Я провела с тремя клиентками он-лайн курс из 10 уроков моей дипломной работы «Исцеление женственности». У них потрясающие результаты, а я не совсем уверенна, как это правильно уложить в Лабан-анализ – своеобразную математику движения. Я интуитив, мне очень сложно понять эти правила! Я злюсь. Она – прима-балерина – тоже часто злилась и капризничала. В воспоминаниях о ней её называли капризным ребенком. При этом у неё была недюжинная сила воли.
И у меня есть и то, и другое. Прошло 3 года учёбы. Как бы мне трудно ни было, но нужно подвести результат. Протанцевала танец – поклонись. Друзья, вы даже не представляете, как это сложно, как много сил и ресурса я этому отдала, остался последний рывок! Но для меня это – новая жизнь. И вообще – жизнь! Я справлюсь, как справляется каждый новорожденный. Когда получу сертификат – отпразднуем! Этим методом я буду служить вам.
